Спираль как образовательная траектория


Похоже, ностальгия по советской системе образования нарастает прямо пропорционально общественному недовольству проводимыми образовательными реформами (кстати, и государственному тоже – особенно в лице представителей законодательной власти). Однако стал слышен и другой голос – голос тех, кто с теплотой вспоминают 90-е годы.


От редакции

Эту статью, вызвавшую большой интерес у ее читателей в Интернете, людей активно и серьезно работающих в образовании, мы перепечатываем из »Вестей образования» с любезного разрешения ее автора, Сергея Заир-Бека

Нам показалось, что и нашим читателям было бы важно познакомиться с ней и составить свое мнение. Это тем более интересно, что практически одновременно появились статьи И. Прохоровой «Государство не может понять, чего оно хочет от образования» на Forbes.ru и Е. Вигдоровой «Мы просвистели свои 1990-е» на проекте Colta, которые в той или иной степени сходны по проблематике.

После статьи мы приводим несколько интересных, на наш взгляд, откликов на нее.

 

Похоже, ностальгия по советской системе образования нарастает прямо пропорционально общественному недовольству проводимыми образовательными реформами (кстати, и государственному тоже — особенно в лице представителей законодательной власти).

Однако стал слышен и другой голос — голос тех, кто с теплотой вспоминают 90-е годы. Евгений Ямбург объясняет это двумя причинами. Во-первых, именно 90-е годы, по его мнению, дали школам свободу, которая стала питательной средой для того нового и полезного, что рождалось в непосредственной практике, а не спускалось сверху многочисленными инструкциями. А во-вторых, люди ностальгируют по 90-м, поскольку они оказались лебединой песней: вскоре зазвучала совсем другая «музыка» — начались реформы экономики образования, усилившие губительную для школ конкуренцию, а затем и зависимость образовательных учреждений, директоров школ и учителей от давления (зачастую не всегда профессионального) учредителя. То, что происходит в последние три года со школами в Москве, во многом подтверждает позицию Ямбурга.

Между тем и образовательные реформы 90-х, и то, что официально было названо модернизацией системы образования в первом десятилетии XXI века, и, наконец, те изменения, которые происходят сейчас, странным образом воспринимаются большинством наших граждан как либеральные преобразования, хотя они принципиально различаются по своему смыслу и по своим последствиям.

Девяностые годы стали периодом поиска и самоопределения. Весь смысл изменений тех лет — попытки выстраивания институциональных основ для поддержки разнообразия в образовании, особенно в условиях снижения ценности самого образования для общества, недостаточности бюджетного финансирования и слабости нормативно-правовой базы. К моменту крушения СССР многое считали, что беда советского образования — в его несвободе, жесткой унификации требований, делающих систему негибкой, неспособной к необходимым изменениям, в репродуктивном характере обучения. И если в конце 80-х как первые обнадеживающие ростки стали появляться школы, в которых работали педагоги-новаторы, то в 90-х, казалось, всё образовательное пространство стало «всходить». Появилась свобода выбора учебников, учебных программ, образовательных учреждений. Резко увеличилось количество вузов (хотя, если честно, ценностью воспринималось не столько само высшее образование, сколько документ, подтверждающий его наличие). По сути, реформы 90-х годов нельзя назвать либеральными в классическом понимании этого слова. Ведь изначально в их основе была идея, присущая в большей степени левой идеологии: посредством разнообразия дать возможность всем без исключения получить хорошее образование в соответствии с потребностями и способностями. Это был не столько либеральный, сколько либертарианский подход, который соединил в себе черты либерализма и либертарного социализма. Крайностью же такого подхода является анархизм. Кстати, его сторонники были и в образовании. Их идея заключалась в том, что государство не имеет никаких прав на установление норм и правил, так как они порождают лишь насилие, немыслимое для свободной среды, в которой единственно возможно истинное качественное образование. Поэтому государство должно только финансировать систему образования, которая будет жить на принципах саморегулирования. Пожалуй, в 90-х годах эти идеи были близки к осуществлению. Правда, не столько от хорошей жизни, сколько из-за катастрофически низкого финансирования, отсутствия четких норм и, наконец, необходимой воли для установления прозрачного, но не гнетущего контроля.

Следующее десятилетие внесло значительные коррективы в принципы образовательной политики. Именно тогда-то и произошел — хотя некоторым это покажется нелогичным — правый поворот. В изначальном замысле это, конечно, был либеральный подход. Было задумано предоставить поддержку тем, кто заслуживает ее, исходя из результатов своей работы, а поддержку необеспеченных обязательств и неэффективных учреждений — прекратить. Основные усилия и средства должны были направляться в точки роста — только так можно было избавиться от балласта, не способного выполнять свои изначальные функции. Начались процессы оптимизации сети образовательных учреждений (для начала в сельской местности, а затем и повсеместно). Одновременно поддерживалось лучшее, передовое на тот момент. Это был период расцвета экспериментов: самарский опыт, сеть инновационных образовательных школ «Эврика», новые университетские комплексы и множество других начинаний. Очень важным было решение о поддержке автономии учреждений, благодаря чему появились попечительские, управляющие, общественные советы. Наконец, и в сфере экономики образования были начаты изменения, призванные установить справедливый характер бюджетного финансирования учреждений в зависимости от числа учеников и объема той работы, которую эти учреждения выполняли. Именно тогда в системе образования появилось столь раздражавшее многих понятие «образовательная услуга» как основа финансового планирования. Парадокс, но самые либеральные реформы начали разворачиваться при министре образования В. М. Филиппове, из-за назначения которого подал в отставку один из его тогдашних заместителей А. Г. Асмолов, уверенный в неизбежном развороте курса вспять — в сторону советской системы. Этого не произошло, но к середине нулевых наметились очень серьезные проблемы в продвижении образовательных реформ.

Начать с того, что именно в это время в широком педагогическом и общественном пространстве стали циркулировать результаты сравнительных международных исследований, которые показали, что качество образования в России снижается (и многие критики реформ связали это именно с либеральным курсом на дифференцированную ресурсную поддержку, а точнее — на поддержку отдельных «привилегированных» учреждений). Возникло общее (от родителей до властей) ощущение, что с нашим школьным образованием — «непорядок». Свою лепту внесла и система Единого государственного экзамена, при которой постепенно все обучение стало, по широко распространенному мнению, сводиться к натаскиванию на тесты. К тому же сам экзамен в ряде регионов проводился с нарушением правил, что давало преимущества не тем, кто лучше готовился, а тем, кто удачнее «договорился». Происходило расширение сферы платных образовательных услуг, причем нередко в рамках непрозрачных схем. Все это в совокупности определило фон, на котором общественное мнение создавало свой «образ школьных реформ». Положение усугублялось не только практическим отсутствием попыток объективно оценить результаты осуществляемых перемен, но даже наладить сколько-нибудь реальный государственно-общественный диалог. В результате сама система образования стала захлебываться, ее внутренние возможности не позволяли быстро изменяться, а административное давление нарастало. Нарастала усталость, деятельность неизбежно принимала имитационный характер.

Эти обстоятельство предопределили новый этап в развитии системы образования, начавшийся во второй половине нулевых. Он, как мы помним, был связан с усилением государственного регулирования. По сути, это означало отход от либерального характера реформ. Сначала усиление государственного регулирования шло в направлении, заданном в начале нулевых. Его целью во многом было «навести порядок», остановить плохо контролируемые процессы снижения качества образования, повысить результаты и — тогда впервые этот термин стал поистине универсальным — эффективность системы образования. Думаю, Приоритетный национальный проект «Образование» — едва ли не самый яркий пример нелиберального воплощения изначально либеральной идеи. Поддержка точек роста в лице образовательных учреждений и учителей, а также — впервые! — системная поддержка лучших региональных образовательных систем с целью дальнейшего распространения их опыта по принципу «деньги в обмен на обязательства» — вот основная идея ПНПО. В его рамках получили развитие новые механизмы финансирования и оплаты труда, когда важными стали не только нормативы, но и результаты, а точнее, их качество (принцип «деньги в обмен на качество результатов»). Но и проблем возникло немало. Размытые характеристики качества результатов, равно как и невозможность формировать политику только на основе выявления экономической эффективности (а критерии любых других видов эффективности для системы образования до сих пор остаются предметом споров и исследований), использование инструментов дифференциации финансирования и оплаты труда в качестве давления на руководителей учреждений и педагогических работников, зачастую декорационный характер общественных механизмов управления усилили и без того серьезное общественное недовольство внутри и вне системы образования. И если по результатам ряда сравнительных международных исследований позиции России улучшились, реально эти улучшения для большинства граждан остались неочевидны.

Меж тем государственное регулирование в образовании значительно усилилось. Оно было связано в том числе с увеличением числа и ростом негибкости механизмов внешнего контроля, что повело к дальнейшему снижению и без того слабой автономии образовательных учреждений. О либеральном курсе можно было бы вообще забыть, если бы не ряд важных документов, принятых именно в последнее время. Во-первых, это — федеральные государственные образовательные стандарты дошкольного и общего образования, которые по своим базовым характеристикам именно либеральные, нормативно предоставляющие значительную свободу образовательным учреждениям и самим учителям в выборе содержания и методов обучения. Во-вторых, это новый закон «Об образовании», который, по сути, ввел в ранг законодательных норм многие опытные накопления системы образования за прошедшие двадцать лет (в том числе и либеральные). В-третьих, это механизмы изменений, которые заложены в концепции развития дополнительного образования.

Вместе с тем есть множество факторов, которые сегодня вряд ли позволят этим документам удержать и развить заложенный в них позитивный потенциал. Уж слишком жесток государственный и общественный запрос на жесткое регулирование, на возврат к унификации, «завещанной» советской системой образования. При этом инструменты государственной образовательной политики направлены на обеспечение выполнения серьезных социальных обязательств: 100-процентный доступ детей от 3 до 7 лет к дошкольному образованию, привязка средней заработной платы педагогических работников к средней заработной плате по региону. Нелишне, однако, заметить, что все эти решения требуют значительных финансовых ресурсов, которые в настоящий момент весьма ограниченны (и их корректировок не происходит). Кроме того, сохраняется и даже усиливается давление на важнейшее завоевание предыдущих лет — на автономию образовательных учреждений. В сочетании со знаковыми решениями, реанимирующими черты советской системы образования (единые учебники, возврат норм ГТО, школьной формы, постепенная деформация ЕГЭ и возможное снятие его обязательности и т. д.), все реальные (а не декларируемые) действия в рамках государственной образовательной политики усиливают риски стагнации и потери шансов на конкурентоспособность российской системы образования. История, по сути, совершила спираль, и сегодня остается только анализировать, когда, как и почему были упущены возможности и остались ли у либеральной идеи шансы воплотиться в реальную образовательную практику свободы и ответственности.

Из комментариев:

Хорошо! Хотя на мой непросвещённый взгляд остались некие лакуны умолчания. Впрочем, они предсказуемы, ибо заданы словосочетанием «образовательная политика'.

Мне кажется, что основной вопрос, который лежит в основе данной проблемы — вопрос о роли человека в человеке, причём как о роли одного человека в другом человеке, так и в самом себе.

Реформы, на мой взгляд, дали некие свободы тем, кому они не нужны, не изменив кардинально ничего доя тех, кому свобода действительно необходима.

Мы действительно упорно не хотим слышать вопросы и ещё менее хотим на них отвечать. На мой взгляд потому, что катастрофически боимся ответов — честных.

* * *

Пока наши решатели не поймут, что вкладывать надо не в очередную перестройку системы, а в учителя: в его настоящее обучение — переобучение — повышение, как угодно это можно назвать, ничего не изменится. Как это у И Губермана: «На наш барак пошли столбы свободы, равенства и братства; все, что сработали рабы, всегда работает на рабство».

* * *

Хорошая описательная статья. Повод для обсуждения причин. Я больше занудствую со своим представлением о причинах- системные изменения в обществе изменяют цели и задачи системы образования. А это оказалось неосознанным. Системность изменений! Естественное стремление к разнообразию без изменения институтов системы образования привело к коллапсу управляемости. Поэтому начался откат от разнообразия, раз им невозможно управлять. А надо менять систему, включая управление. Как можно управлять, не имея заказчика и здравых критериев? Откуда критерий качества, если нет заказчика?

* * *

Замечательная статья! Очень важно то, что он написал — важно и для осознания того, что именно произошло с образованием, и для понимания того, что то, что многим кажется либеральным, на самом деле является типично левым, и для осознания временного лага во время реформ: настоящие институциональные реформы проявляются не сразу, а через годы, и рефлекс собаки Павлова тут не работает. А именно этим рефлексом объясняются действия большинства критиков.

В общем, спасибо, Сергей Измаилович! Это то, что всем надо знать и помнить.

А еще статья о том, что очень часто, мы, глядя на реформу и её плоды, за деревьями не видим леса. И очень полезно взглянуть на всю картину «с высоты птичьего полета».

 

 

 

 

 
 

 
 

 

 

 

Сетевое издание «Информатизация. Образование. Качество»

Свидетельство о регистрации СМИ: ЭЛ № ФС 77-76160 от 03.07.2019 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.

Учредитель: Государственное бюджетное учреждение дополнительного профессионального образования «Санкт-Петербургский центр оценки качества образования и информационных технологий»

Адрес редакции: 190068, г. Санкт-Петербург, Вознесенский пр-т, д. 34, лит. Н

Главный редактор: Лебедева Маргарита Борисовна

 
   
Яндекс.Метрика